Магия утра (с)

Думала, уже и не расскажу про рассвет на океане, который довелось мне встретить в свой 32й день рождения. Вроде как  и повод прошел — хвастаться прошедшей днюхой как-то некомильфо. Да и текст особо не складывался. Не шел.

Вернулась я к этой идее, когда поняла, что буквально на днях-то у нас Остара — день весеннего равноденствия.

Обычно именно 20-21 марта я организовывала себе встречу рассвета, благо, он смещается к этому времени на приемлемые часы. Но из-за амбразуры образования планы мои личные к трудовыебудням имеют слабое отношение, рассвет на Остару я встречаю в сборах и пути на работу. Замечаю, выходя из дома, как розовеет небо, и как персиковыми оттенками в лучах восходящего солнца играют заснеженные борозды Вилючинского вулкана на противоположной стороне бухты. Подумываю иной раз, захватить с собой фотоаппарат, но все как-то не до этого – то квартальные отчеты по нацпроектам, то федеральные конкурсы. Как же скучно я живу.

А на день рождения мне выдали отгул — получи и распишись, как ни как имеешь право.Идея встретить рассвет дня рождения на океане пришла ко мне не сразу. Февраль выдался холодный, морозить сопли в семь утра за 5 километров от теплого жилища – сомнительная идея. Но как-то и #походвокругстолбасночевкойнатридня меня подзатянул, и мужа поставили на 21е дежурным, и с длительным походиком на весь день тоже не сложилось.

Надо идти на рассвет — решила я.

Ну и чтобы уж наверняка не упустить момент, собрала лыжи, чай, шоколадку, фотоаппарат и штатив. Селфи спасет мир — не иначе. Ребенка отправила в школу на автобусе — я жмать, мать ехидна, второго закинула по пути в детский сад и стартанула.

Оказалось, мой расчет стопроцентно оправдался – вышла к берегу океана я аккурат в момент, когда яркий солнечный диск поднимался над горизонтом. Это было так быстро и плавно одновременно, что фотографировать просто не хотелось – хотелось наблюдать эти растянутые секунды восприятия рассвета как некоего внечеловеческого таинства. Движение Солнца и Земли повторялось рассвет за рассветом и закат за закатом миллионы, миллиарды и какие там еще числа лет до нас – и будет неизмеримое количество раз повторяться после. Само существование личного человеческого сознания, наблюдающего эту вечную закономерность, кажется в такие моменты неправдоподобным, немыслимым, несущественным. И все же оно существует, это личное сознание, и более того – существует конкретно в этот момент, в этом пресловутом «здесь-и-сейчас». Этот гештальтистский феномен вообще сложно объяснить. Так что я не буду, пожалуй, дальше заморачиваться и пытаться объяснить.

Когда солнце было уже выше воды и движение его замедлилось (или время пошло в моем сознании своим чередом), я все-таки решила, что надо расчехлить фотоаппарат со штативом и попробовать тот самый великий и незаменимый для одиноких рейнджеров автоспуск. Но не тут-то было!

Утренний колотун он на то и колотун, чтобы тех самых рейнджеров испытывать на прочность. И их технику заодно, кстати. В общем установить штатив мне удалось с большим трудом – пальцам было оооочень холодно, и автоспуск на моем nikon d 5200 почему-то не сработал. Я попробовала еще записать несколько видосиков, чтобы у меня был настоящий клип про день рождения на океане, но жидкокристаллический экран и без холодрыги изрядно сажает батарею камеры, а в сочетании с легким февральским дубачком аккумулятор мой как-то быстро впал в анабиоз.

Впрочем, кто помнит мои сторисы, тот должен знать, что селфачок денрожденский все-таки был. А все потому, что я успешно откопала в бытность своих приключений в распадке huawei nova 3, который собственно и спас положение с фотогргафиями.

Но то фото, которое сопровождает эту историю, все-таки было сделано на фотоаппарат и, к сожалению, не в адекватной экспозиции. Слишком холодно было мне думать над настройками, и в чем-то я ошиблась. Формат raw и фотошоп, конечно, позволили мне несколько довести его до ума, но все-таки оно не совсем передает то состояние света и воздуха, которое я хотела передать.

На этом, собственно, можно было бы и закончить. Потому что обратно я шла против ветра. Против сильного холодного февральского ветра в девять утра. Но это уже не важно, ведь я встретила свой день рождения так, как действительно хотела это сделать, а не так, как это принято стало делать — шумно и напоказ. Все это мне как-то с годами не комфортно, не отзывается, не могу наделить смыслом. Это, конечно, мои собственные тараканы в голове, и кому-то другому безудержное веселье в деть рождения может оказаться еще и более ресурсным, чем мне мое одиночество. Пусть. Пусть люди выбирают, как встречать свой главный рассвет года сердцем, а не социальными установками и масками души.

Пожалуй, все эти мысли даже больше подходят к дням Остары, чем к тому, уже прошедшему моему дню рождения. Надо, конечно, и про саму остару будет рассказать, но теперь уж не знаю, когда сподоблюсь

Суровый северный Бельтайн

Мир-труд-май — знакомый человеку постсоветского пространства слоган. Наши люди привыкли связывать эту дату с массовыми демонстрациями, транспарантами, шариками. Перемежаясь с открытием садово-огородного сезона и распадом Союза маевки запахли шашлыками и алкогольными напитками. Но они не пропали, и в этом не заслуга сменившейся партии власти.

На самом деле первые дни мая отмечены во всех европейских культурах, и имеют очень древние корни. Даже суровый коммунизм не смог пройти мимо этих глубоких корней, которые уходят вглубь веков, к языческим временам, когда человек был настолько сближен с переживанием природных циклов, что едва ли мог противопоставлять себя миру, как часто стремится это сделать современный Хомо.

Основным содержанием Бельтайна — предка первомая — было культурно опосредованное осознание перехода жизненного цикла от зимы к лету. По большому счету межсезонье (мы даже так и говорим меж-сезонье) пришло в массовое мировоззрение позже, и изначально год делился на две половины: темную — от Самайна до Бельтайна, и светлую — от Бельтайна до Самайна.

Исходя из этого деления далее наслаивается и вся мифология обеих точек колеса года. Но сейчас мы говорим о Бельтайне. И все эти майские деревья, помолвки, свадьбы, пробуждения и игры Фейри, нарочитые сексуальные культы — все это квинтэссенция идеи цикличного возрождения жизни, которое и наблюдается в первые майские дни особенно ярко и отчетливо. Сознанию надо не только воспринять распускающиеся цветы на плодовых деревьях или зеленеющие пастбища — ему нужно утвердить этот факт осмысленно, символизированно. Человеку нужно закрепить факт смены годового цикла, отметить его, наделить определенным смыслом и значением, исходя из наблюдаемых природных явлений и сопутствующих им бытовых и трудовых изменений земледельческого и скотоводческого циклов. В этом-то и отличие языческих праздников от тех же христианских, например, — они привязаны к реальным природным явлениям, тогда как христианские — к библейским. Хотя я даже праздниками назвала бы эти годовые точки-события условно.

Любое такое событие языческого календаря — результат работы чуткого, внимательного и дотошного наблюдения за природой и осмысление естественной динамики через призму культуры и человеческого мировоззрения. Каждое событие колеса года не оторвано от остальных и полностью понято может быть только вместе со всеми остальными, и прежде всего — со своими оппонентами.

Ведь если внимательнее посмотреть на дуальность Бельтайн-Самайн, мы увидим в этой паре день и ночь, лето и зиму, жизнь и смерть — и всё по кругу, всё по кругу. Путь языческого колеса года не заканчивается никогда. Это вечное движение мира, всегда и во всем, никогда не прекращающееся и никогда не замирающее, происходящее в каждом бытии существ и явлений — в растениях, животных, людях, небе, земле, воде, огне, воздухе.

И главное, по чему наш северный люд чувствует и понимает этот неизбежный переход к лету — это длинный световой день. Так же, как и Самайн знаменует короткий световой день и переход на зиму. Не Йоль несет эту информацию, Самайн. Йоль — это глубинная точка зимы, ее пик, обращенный во тьму. Так же как и Лита — это вершинная точка лета, его зенит. А вот переход, новое рождение лета — это Бельтайн.

Так вот, когда в условиях крайнего севера снег лежит по 9 месяцев в году, когда весны как таковой нет (вот вам и два полярных времени года), а природа спешит выполнить свой ежегодный летний ритуал, только значительно прибавившийся день дает человеку непоколебимую веру в то, что колесо года не сломалось, что обод его цел, а спицы упруги и сильны, и оно катится своим чередом, не нарушая порядка естественного существования мира. За этим осознанием приходят и звонкие капели, и влажные проталины, и первая робкая зелень, и толстые, готовые разорваться мякотью зеленых листьев почки, и жадно впитывающая талую влагу оттаивающая земля — все следует за все дольше висящим над горизонтом скупым северным солнцем.

Наверное, северная культурная традиция стала мне так близка, потому что я всю жизнь живу на севере Дальнего востока. Я привыкла определять времена года не по календарю (ведь весенний календарный апрель на Камчатке — настоящая зима с пургами, сугробами и лыжами), а по Солнцу и длительности светового дня. И чем дольше я изучаю культуру и мировоззрение народов, тем больше я вижу зависимость глубинных, первичных осознаний человечества с особенностями восприятия и понимания особенностей территории проживания. Конечно, это адаптационные механизмы, но поскольку именно они опосредовали по сути весь человеческий опыт, именно их отголоски можно найти во всех культутрно-мировоззренческих паттернах. И мы со всеми своими интернетами и мегаполисами — по сути все те же Хомо, смотрящие во тьму ночи в ожидании, когда же ее разрежет тонкая полоска солнечного света…